Российские мусульмане все последние дни обсуждали недавние трагедии во Франции – убийство карикатуристов из журнала Charlie Hebdo и захват заложников в двух местах с последующими жертвами – в основном, в социальных сетях, и лишь некоторые из мусульманских общественных деятелей высказались на этот счет публично. В России, в отличие от Франции, верующие в Аллаха не стали выходить на демонстрации с лозунгами против терроризма и за свободу слова – прежде всего, потому, что, судя по многочисленным публикациям, они сочли карикатуры на пророка Мухаммеда серьезным оскорблением, заслуживающим реального наказания.
Рушан Аббясов: грех убийства и грех провокации
Заместитель председателя Совета муфтиев России Рушан Аббясов в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки» пояснил официальную позицию этого религиозно-административного органа. Мусульманский богослов заявил, что «ислам запрещает любой вид террора, экстремизма, радикализма, насилия, это не просто наша позиция – наша позиция исходит из основ ислама, где очень четко прописаны все эти нормы».
Однако один из руководителей российских мусульман считает, что погибшие карикатуристы из журнала Charlie Hebdo едва ли не более грешны, нежели их убийцы: «Человек, который провоцирует – перед Всевышним этот грех очень высок, нежели просто человек убил человека. Греховность убийства человека, мы знаем, это самый тяжкий грех, но вводить смуту, вводить раздор в обществе, с точки зрения ислама, является еще большим грехом».
«Голос Америки» уточнил, ставит ли Рушан Аббясов на один уровень тех, кто убил художников и самих художников, можно ли понять так, что он их считает равно ответственными. Ответ был следующим: «Здесь очень тяжело сказать, что является большим грехом. В исламе есть понятие “большие грехи” и “маленькие грехи”. Вот убийство человека – это большой грех. Провокация, смута, введение смуты – это тоже большой грех. Но человек, который что-то делает, он должен подумать – а что будет? Если после провокации будет насилие, будет смерть, то получается, что тот человек, который ввел смуту, он еще и получит грех за то, что после него пострадали люди, погибли невинные люди».
Рушан Аббясов говорит, что, если говорить о большей толерантности к высказываниям тех, кто может относиться к религии с юмором и даже издевкой, ислам – это очень традиционная религия, и в ней такого смягчения не предполагается: «Это является очень безнравственной позицией, которая сегодня, к сожалению, как мы видим, в Европе активно распространяется. И не только это – различные нетрадиционные браки, нетрадиционные ценности – сегодня все это нам пытаются активно донести и, естественно, портить общество. А кто стоит в ответ всему этому? Религия. Потому что в религии записаны духовно-нравственные ценности, которые изменить невозможно, поменять невозможно. Невозможно их модернизировать как-то, они не поддаются каким-то пересматриваниям, потому что это идет на протяжении многих веков».
Шамиль Бено: общей является оценка событий как трагедии
Чеченский политолог, бывший министр иностранных дел в правительстве Джохара Дудаева и представитель Чечни при президенте России Шамиль Бено разделяет негодование заместителя председателя Совета муфтиев России по поводу творчества карикатуристов из Charlie Hebdo: «Вступившие в разборку в Париже представители евроатлантической и исламской цивилизаций больны, образно говоря, пациенты из палаты психопатов и шизофреников пришли мстить за обиду больным из палаты нравственно помешанных».
Однако в интервью «Русской службе «Голоса Америки» политолог из Чечни признается: «У меня три среды общения: российско-кавказская, европейско-кавказская и арабская. Независимо от принадлежности к среде, общей является оценка событий как трагедии».
По словам Шамиля Бено, «различия наблюдаются при оценке ситуации в мусульманском мире, создающей возможности манипулирования мусульманами: кто-то винит продажных лидеров, в российско-кавказской среде таковых большинство, а среди арабов в моей среде больше тех, кто считает, что для преодоления манипулирования и нормального развития необходимо «перечитать Коран» с позиции сегодняшнего дня, то есть – реформировать понимание ислама нынешними поколениями».
При этом Бено не ожидает серьезного воздействия парижских событий на атмосферу в России: «Участие общественности во взаимоотношениях субъектов федерации с центром в Российской Федерации сведено к минимуму. Если сюда добавить небывалую консолидацию российского общества в связи с кризисом на востоке Украины, и связанное с этим отвлечение российских СМИ от привычной темы поиска на Кавказе корней всех проблем России, то я не ожидаю какого-либо существенного воздействия событий в Париже на внутриполитическую ситуацию».
Алексей Малашенко: взрывы блогосферы – это компенсация реальных действий
Эксперт Московского центра Карнеги, специалист по исламу Алексей Малашенко уверен, что в России «все эти миллионные выступления во Франции, по сути дела, были восприняты как антиисламские, поэтому реакция российских мусульман на парижские события, во-первых, не столь заметна, а, во-вторых, носит двойственный характер».
В интервью Русской службе «Голоса Америки» эксперт заявил, что явно наблюдавшаяся сдержанность в реакции российского государства на события во Франции также вполне объяснима: «В данной ситуации российской власти и тем СМИ, которые ей подчиняются, абсолютно невыгодно было это раздувать, и солидаризироваться с Западом, поскольку одна из идей всего произошедшего – это то, что есть европейская цивилизация, где люди имеют право на самовыражение, и есть мусульманская, которая живет на базе запретов. А поскольку в нынешней ситуации мы выступаем как оппоненты Запада, то и реакция была соответствующей, и лучше всего ее выразил Рамзан Кадыров, который выступал и от лица мусульман, и от лица Москвы».
Бурное же обсуждение российскими мусульманами терактов в Париже и шествия против терроризма в соцсетях Алексей Малашенко рассматривает как компенсацию того, что спонтанные гражданские проявления в России находятся во многом под запретом: «Я считаю, что все эти взрывы блогосферы – это компенсация отсутствия какой-то социально-политической реакции. Потому что там, в Интернете, на кнопки я могу нажимать как хочу, и это не означает, что я буду действовать».
